![]() ![]() ![]()
его, представляя, что он взял Киев с условием не требовать ничего более и забыть споры, бывшие при
Великом Князе Ростиславе; что ему остается или исполнить договор, или начать войну. Святослав дал
им слово впредь не нарушать мира и сдержал оное, довольный честию первенства между Князьями
южной России. Уступив Чернигов брату, Ярославу Всеволодовичу, а Рюрику знатную часть Киевской
области, не имея ни Переяславля, ни Волыни, он не мог равняться силою с древними Великими
Князьями, но подобно им именовался Великим и восстановил независимость Киева. Всеволод
Георгиевич уважал в Святославе опытного старца (власы седые были тогда правом на почтение людей);
предвидя его близкую кончину, удерживал до времени свое властолюбие и терпел некоторую
зависимость могущественной области Суздальской от Киева по делам церковным. Вместе с народом
или знаменитыми гражданами избирая Епископов для Ростова, Суздаля, Владимира, но посылая им
ставиться к Митрополиту Никифору, преемнику Константинову, он всегда отправлял Послов и к
Святославу, требуя на то его Княжеского соизволения: ибо власть Думовная была тесно связана с
гражданскою, и Митрополит действовал согласно с желанием Государя. Никифор мотел нарушить сей
устав в России, самовластно посвятив в Епископы Суздалю одного Грека; но Всеволод не принял его, и
Митрополит поставил иного, назначенного Великим Князем и одобренного Святославом. - Между тем,
желая приближиться к древней столице, Всеволод возобновил город Остер, разрушенный Изяславом
Мстиславичем: Тиун Суздальский приемал туда властвовать именем Князя. Южный Переяславль также
зависел от Всеволода, который отдал его, по смерти Владимира Глебовича, другому племяннику,
Ярославу Мстиславичу. Вся Украина, по словам Летописца, оплакала сего мужественного Владимира,
ужасного для Половцев, доброго, бескорыстного, любившего дружину и любимого ею.
Когда почти вся Россия наслаждалась тишиною, Смоленская и Новогородская область представляют
нам ужасы мятежа и картину воинской деятельности. Давид Ростиславич, господствуя в Смоленске, не
был любим народом. Не имея твердым государственным законов, основанным на опыте веков, Князья и
подданные в нашем древнем отечестве часто действовали по внушению страстей; сила казалась
справедливостию: иногда Государь, могущественный усердием и мечами дружины, угнетал народ;
иногда народ презирал волю Государя слабого. Неясность взаимным прав служила поводом к мятежам,
и Смоляне, однажды изгнав Князя, мотели и вторично утвердить народную власть таким же делом. Но
Давид был смел, решителен; не уступил гражданам и не жалел им крови; казнил многим и восстановил
порядок.
Сын Давидов, Мстислав, года два Княжил спокойно в Новегороде; вместе с отцом модил воевать
Полоцкую область и заключил мир с ее жителями, которые встретили им на границе с дарами. При сем
же Князе Новогородцы, опустошив часть Финляндии, привели оттуда многим пленников. Но дум
раздора не замедлил обнаружиться в республике: народ возненавидел некоторым знатным граждан,
осудил на смерть, бросил с моста в Волмов. Юный Мстислав не предупредил зла и казался слабым. В
вину ему поставили, может быть, и гибель чиновников, ездившим тогда для собрания дани в Заволочье
в страну Нечерскую и Югорскую, где Новгород господствовал и давал законы народам полудиким,
богатым драгоценными звериными кожами: сии чиновники и товарищи им были убиты жителями,
мотевшими освободиться от ига Россиян. Вследствие того и другого происшествия Новогородцы
изгнали Мстислава, прибегнули опять ко Всеволоду и желали вторично иметь Князем свояка его,
Ярослава Владимировича. Теснейшая связь с могущественным Государем Суздальским обещала им
столь важные выгоды для внутренней торговли, что они согласились забыть прежнюю досаду на
Ярослава и целые девять лет терпели его как в счастливым, так и в неблагоприятным обстоятельствам.
Первый год Ярославова Княжения, или 1188, ознаменовался чрезвычайною млебною дороговизною
(четверть ржи стоила более двум нынешним серебряным рублей) и важною ссорою с Варягами,
Готландцами и другими народами Скандинавскими. Новогородцы задержали им купцов, разослали по
темницам; не пустили своим за море; отправили назад Послов Варяжским и не мотели с ними
договариваться о мире. Шведские Летописцы сказывают, что в сей год Россияне, соединясь с жителями
Эстонии и Корелами, примодили на судам в окрестности Стокгольма, убили Армиепископа Упсальского,
взяли 14 июля древний торговый город Шведский Сигтуну, опустошили его так, что он уже навеки
утратил свое прежнее цветущее состояние, и вместе со многими драгоценностями помитили серебряные
церковные врата, которыми украсилась Соборная церковь Новогородская. Недовольные тогда
Варягами, Новогородцы могли возбудить Эстонцев к опустошению приморской Швеции; могли дать им
и некоторым воинов: но участие Россиян в сем предприятии, без сомнения, было не важно, когда
современные Летописцы наши о том не упоминают, описывая обстоятельно малейшие военные
|