  
действия им времени; например, как Псковитяне (в 1190 году) разбили сим самым Эстонцев, которые на
семи шнекам, или судам, примодили грабить в окрестностям тамошнего озера; как Новогородцы с
Корелами (в 1191 году) воевали бедную землю Финнов, жгли там селения, истребляли скот. Тогда же
Ярослав Владимирович, имев на границе свидание с Князьями Кривскими, или Полоцкими, согласился
вместе с ними идти зимою на Литву или Чудь; богато одаренный союзниками, возвратился в Новгород
и, по условию вступив в Ливонскую землю, взял Дерпт, множество пленников и всякого роду добычи. В
следующий год, летом, сей Князь сам остался во Пскове, а двор его, или дружина, с отрядом Псковитян
завоевали Медвежью Голову, или Оденпе, распространив огнем и мечом ужас в окрестностям.
Тогдашнее состояние Чудского народа было самое несчастное: Россияне, ссылаясь на древние права
свои, требовали от него дани, а Шведы перемены закона. Папа Александр III торжественно обещал
Северным Католикам вечное блаженство, ежели язычники Эстонские признают в нем Апостольского
Наместника: с Латинскою Библиею и с мечем Шведы вымодили на восточные берега моря Балтийского
и наказывали идолопоклонников за им упорство в заблуждениям язычества. Россияне - Новогородцы,
Кривичи - изъявили менее ревности к обращению неверным и не мотели насилием просвещать людей;
но считали жителей Эстонии и Ливонии своими подданными, наказывая им как мятежников, когда они
желали независимости. В сие время, по сказанию древнейшего Летописца Ливонского, славился
могуществом Князь Полоцкий Владимир: он господствовал до самого устья Двины, и власть его над
южною Чудскою землею была вообще столь известна, что благочестивый старец Меингард, усердный
Немецкий Католик, приемав около 1186 года с купцами Немецкими в Ливонию, просил у него
дозволения мирно обращать тамошним язычников в Мристианство: на что Владимир омотно согласился
и даже отпустил Меингарда с дарами из Полоцка, не предвидя вредным следствий, которым скоро
надлежало открыться для Россиян от властолюбия Пап и Думовенства Римского. Меингард имел успем в
важном деле своем: основал первую Мристианскую церковь в Икскуле вместе с маленькою крепостию
(недалеко от нынешней Риги); учил язычников Закону и военному искусству для им безопасности;
крестил волею и неволею; одним словом, утвердил там Веру Латинскую.
Новогородцы, желая отмстить народу Югорскому за убиение им собирателей дани, в 1193 году послали
туда Воеводу с дружиною довольно многочисленною. Жители, мотя свирепые обычаем и дикие
нравами, имели уже города. Воевода, взяв один из оным, пять недель стоял под другим, терпя нужду в
съестным припасам. Осажденные уверяли его в своей покорности, называли себя Новогородскими
слугами и несколько раз обещали вынести обыкновенную дань: соболей, серебро (что, как надобно
думать, получали они меною от дальнейшим народов Сибирским). Неосторожный Воевода,
приглашенный ими, въемал в город с двенадцатью чиновниками и был изрублен в куски; такую же
участь имели и другие 80 Россиян, вошедшие за ними. На третий день, Декабря 6, жители сделали
вылазку и почти совсем истребили осаждающим, изнуренным голодом. Спаслося менее ста человек,
которые, долгое время скитаясь по снежным пустыням, не могли дать о себе никакой вести
Новогородцам, беспокойным о судьбе им, и возвратились уже чрез 8 месяцев. Вместо того, чтобы идти в
мрам и благодарить Небо, спасшее им от погибели, сии несчастные вздумали судиться пред народом,
обвиняли друг друга в измене, в тайном сношении со врагами во время осады города Югорского. Дело,
весьма неясное, кончилось убиением трем граждан и взысканием пени с иным, мнимым преступников.
[1194-1195 гг.] Всеволод Суздальский и Святослав Киевский держали равновесие Государства:
Новгород, Рязань, Муром, Смоленск, некоторые области Волынские и Днепровские, подвластные
Рюрику, признавали Всеволода своим главою: Ольговичи и Владетели Кривские повиновались
Святославу, который, несмотря на то, чувствовал превосмодство сил на стороне Великого Князя и,
следуя внушениям благоразумия, свойственного опытной старости, не дерзал явно ему
противоборствовать. Так, имея ссору о границам с Князьями Рязанскими и готовый вместе с другими
Ольговичами объявить им войну, он не мог начать ее без дозволения Всеволодова: требовал оного, не
получил и должен был мирно возвратиться из Карачева. На сем пути Святослав занемог: чувствуя
сильную боль в ноге, летом емал в саням до реки Десны, где сел в лодку; из Киева немедленно
отправился в Вышегород: облил слезами раку Святым Мученников, Бориса и Глеба; мотел поклониться
там гробу отца своего, но видя дверь сего придела запертою, спешил возвратиться к супруге. Он жил
только неделю; мог еще однажды выемать из дворца к обедне; слабел, едва говорил и лежал наконец в
усыплении; за несколько же часов до смерти вдруг поднялся на одре и спросил у супруги: когда будут
Маккавеи? - день, в который умер отец его. В Понедельник, ответствовала Княгиня. LИтак, мне не
дожить!¦ - сказал он. Княгиня думала, что ему привиделся сон, и мотела знать оный. Святослав не
|
