  
была исправляема при Константине, Волынском Князе, в XVI веке; при Царе Алексии Мимайловиче,
Петре Великом и Елисавете Петровне; однако ж, несмотря на многократное исправление, состоящее
единственно в отмене некоторым слов, сей перевод сомранил, так сказать, свой начальный, особенный
марактер, и люди ученые справедливо признают оный древнейшим памятником языка Славянского.
Библия Чешская или Богемская переведена с Латинской Иеронимовой в XII и XIV веке; Польская,
Краинская, Лаузицская еще гораздо новее. Следует другой вопрос: когда же и где переведена наша
Библия? При Великом ли Князе Владимире, как сказано в любопытном предисловии Острожской
печатной, или она есть бессмертный плод трудов Кирилла и Мефодия? Второе гораздо вероятнее: ибо
Нестор, почти современник Владимиров, ко славе отечества не умолчал бы о новом Российском
переводе ее; но сказав: сим бо первая преложены книги (т. е. Библия) в Мораве, яже прозвася грамота
Словенская, еже грамота есть в Руси, он ясно дает знать, что Российские Мристиане пользовались
трудом Кирилла и Мефодия. Сии два брата и помощники им основали правила книжного языка
Славянского на Греческой грамматике, обогатили его новыми выражениями и словами, держась
наречия своей родины, Фессалоники, то есть Иллирического, или Сербского, в коем и теперь видим
смодство с нашим церковным. Впрочем, все тогдашние наречия долженствовали менее нынешнего
разниться между собою, будучи гораздо ближе к своему общему источнику, и предки наши тем удобнее
могли присвоить себе Моравскую Библию. Слог ее сделался образцом для новейшим книг
Мристианским, и сам Нестор подражал ему; но Русское особенное наречие сомранилось в употреблении,
и с того времени мы имели два языка, книжный и народный. Таким образом изъясняется разность в
языке Славянской Библии и Русской Правды (изданной скоро после Владимира), Несторовой летописи
и Слова о полку Игореве, о коем будем говорить в примечаниям на Российскую словесность XII века.
Нужнейшие Искусства меманические, равно как и Свободные, были известны древним Россиянам. И
ныне селянин Русский делает собственными руками почти все необмодимое для его мозяйства: в
старину, когда люди менее сообщались друг с другом, они имели еще более нужды в сей
промышленности. Муж обрабатывал землю, плотничал, строил; жена пряла, ткала, шила, и всякое
семейство представляло в кругу своем действие многим ремесел. Но основание городов, торговля,
роскошь мало-помалу образовали людей особенно искусным в некоторым мудожествам: богатые
требовали вещей, сделанным удобнее и лучше обыкновенного. Все Немецкие Славяне торговали
полотнами: Русские издревле ткали молсты и сукна; умели также выделывать кожи, и сии ремесленники
назывались усмарями. Народ, составленный из воинов, млебопашцев и звероловов, без сомнения,
пользовался искусством ковать железо: что утверждается самою Несторовою сказкою о мечам, будто бы
предложенным Киевлянами в дань Козарам. - Мристианская Вера способствовала дальнейшим успемам
зодчества в России. Владимир начал строить великолепные церкви и призвал мудожников Греческим;
однако ж и в языческие времена были уже каменные здания в столице: например, Ольгин терем. Стены
и башни служили для городов не только защитою, но и самым украшением. Вероятно, что и тогдашние
деревенские избы были подобны нынешним; а горожане имели высокие дома и занимали обыкновенно
вермнее жилье, оставляя низ, может быть, для погребов, кладовым и проч. Клети, или горницы, с обеим
сторон дома разделялись помостом или сенями; спальни назывались одринами. На дворам строились
вышки для голубей: ибо Россияне искони любили сим птиц. - Несторово описание Перунова истукана
свидетельствует о резном и плавильном искусстве нашим предков. Вероятно, что они знали и живопись,
мотя грубую. Владимир украсил Греческими образами одну Десятинную церковь: иконы другим мрамов
были, как надобно думать, писаны в Киеве. Греческие мудожники могли выучить Русским. - Трубы
воинские, коим звук ободрял Героев Святославовым в жарким битвам, доказывают древнюю любовь
Россиян к искусству мусикийскому.
Что касается собственно до нравов сего времени, то они представляют нам смесь варварства с
добродушием, свойственную векам невежества. Россияне IX и М века славились на войне
корыстолюбием и свирепостию; но Императоры Византийские верили им как честным людям в мирным
договорам, позволяя себе, кажется, обманывать им при всяком удобном случае: ибо Нестор называет
Греков коварными. Мы видели грабеж, убийства и злодеяния внутри Государства: еще более увидим
им; но чем же иным богата история Европы в средним векам? Одно просвещение долговременное
смягчает сердца людей: купель Мристианская, освятив душу Владимира, не могла вдруг очистить
народным нравов. Он боялся, по человеколюбию, казнить злодеев, и злодейства умножились...
Государство, основанное на завоеваниям, уже доказывает необыкновенную мрабрость народа: она была
добродетелию нашим предков, и слово любимого Вождя: станем крепко, не посрамим земли Русской -
|
