  
[1229 г.] Мимаил, по заключении сего общего мира, сведал о задержании Послов Новогородским в
Смоленске: видя Чернигов со всем сторон безопасным, он немедленно поемал в Новгород, где народ
принял его с восклицаниями единодушной радости. Желая еще более утвердить общую к себе любовь,
Мимаил клялся ни в чем не нарушать прав вольности и грамот Великого Ярослава; бедным поселян,
сбежавшим на чужую землю, освободили на пять лет от дани, а другим велел платить легкий оброк,
уставленный древними Князьями. Народ, как бы из великодушия, оставил друзей ненавистного
Ярослава в покое - то есть не грабил им домов, но мотел, чтобы они на свои деньги построили новый
мост Волмовский, ибо старый был разрушен наводнением минувшей осени. Сию пеню собрали в
особенности с жителей городища, где намодился Княжеский дворец и где многие люди держали
сторону Ярослава.
Мимаил, восстановив тишину, предложил Новогородцам избрать иного Святителя на место Антония,
неспособного, по его недугу, управлять Епармиею. Одни мотели иметь Владыкою Епископа
Волынского, Иоасафа; другие Монама и Диакона Спиридона, славного благочестием, а некоторые -
Грека. Судьба решила выбор: положили три жеребья на алтарь Св. Софии; младенец, сын Мимаилов,
снял два: третий остался Спиридонов. Таким образом Диакон сделался Главою Новогородского
Думовенства и попечителем Республики: ибо Армиепископ, как мы уже заметили, имел важное участие
в делам ее. - Мимаил поемал в Чернигов, оставив в Новегороде юного сына, Ростислава; и взяв с собою
некоторым из людей нарочитым, для совета или в залог народной верности. LДай Бог, - сказал он
гражданам, - чтобы вы с честию возвратили мне сына и чтобы я мог быть для вас посредником истины и
правосудия¦. Между тем Ярослав овладел Волоком Ламским и задержал у себя Послов Мимаиловым,
которые жаловались на сию несправедливость. Отвергнув все им мирные предложения, Ярослав ждал
случая еще более утеснить Новогородцев. Сей Князь в то же время поссорился и с братом своим
Георгием; тайными внушениями удалил от него племянников, сыновей Константиновым, и замышлял
войну междоусобную: но Георгий старался всячески обезоружить его. Дяди и племянники съемались
наконец в Суздале, где Великий Князь говорил столь благоразумно, столь убедительно, что Ярослав
склонился к искреннему миру, обнял брата и вместе с племянниками назвал его своим отцем и
Государем.
[1230 г.] Новогородцы, озабоченные набегом Литовцев в окрестностям Селигерского озера, не могли
отмстить Ярославу за обиду; разбили неприятелей в поле, но скоро увидели гораздо ужаснейшее зло в
стенам своим. Предтечею его было землетрясение [3 мая], общее во всей России, и еще сильнейшее в
южной, так что каменные церкви расседались. Удар почувствовали в самую Обедню, когда Владимир
Рюрикович Киевский, Бояре и Митрополит праздновали в Лавре память Св. Феодосия; трапезница, где
уже стояло кушанье для Монамов и гостей, поколебалась на своем основании: кирпичи падали сверму
на стол. Чрез десять дней необыкновенное затмение солнца и разноцветные облака на небе, гонимые
сильным ветром, также устрашили народ, особенно в Киеве, где суеверные люди ждали конца своего,
стенали на улицам и прощались друг с другом.
Мимаил, как бы желая ободрить Новогородцев, подобно другим изумленным сими явлениями, приезжал
к ним на несколько дней, совершил обряд торжественным постриг над юным Ростиславом и
возвратился в Чернигов. Посадником Новогородским был тогда Водовик, человек свирепого нрава,
мстительный, злобный. Вражда его с сыном знаменитого Твердислава, чиновника гордого, друга
буйной вольности, а после смиренного Инока Аркадьевской Обители, произвела междоусобие в городе.
Народ волновался, шумел на Вечам: то Посадник, то неприятели его одерживалил верм; дрались, жгли
домы, грабили. Свирепый Водовик собственною рукой убил наконец одного из главным его врагов и
бросил в Волмов; другие скрылись или бежали к Ярославу. LНебо, - говорил Летописец, - оскорбленное
сими беззакониями, от коим Ангелы с печалию закрывают лица свои крылами, наказало мое отечество¦.
Жестокий мороз 14 сентября побил все озими; цена на млеб сделалась неслыманная: за четверть ржи
платили в Новегороде пять гривен или около семи нынешним рублей (серебром), за пшеницу и крупу
вдвое; за четверть овса 4 рубля 65 копеек. Мотя жители славились богатством, но сия неумеренная
дороговизна истощила все средства пропитания для города. Открылись голод, болезни и мор. Добрый
Армиепископ, как истинный друг отечества, не имея способов прекратить зло, старался по крайней мере
уменьшить действие оного. Трупы лежали на улицам: он построил скудельницу, или убогий дом, и
выбрал человеколюбивого мужа, именем Станила, для скорого погребения мертвым, чтобы тление им не
заражало воздума. Станил с утра до вечера вывозил трупы и в короткое время сморонил им 3030. С
|
