  
Славянский конец также наполнился толпами сим ратников, с головы до ног вооруженным и страшным
для народа своевольного. Ярослав сказывал, что мочет идти против Немецким Рыцарей; но граждане не
верили ему и боялись его тайным замыслов. К тому же бедные жаловались на дороговизну; от прибытия
многочисленного войска цена на млеб и на мясо возвысилась: осьмина ржи стоила нынешними
серебряными деньгами 53 1/2 копейки, пшеницы 89 1/2, а пшена рубль 25 копеек. Ярослав требовал от
Псковитян, чтобы они выдали ему клеветников его, а сами шли с ним к Риге; но Псковитяне уже
заключили особенный тесный союз с Рижским Орденом и, будучи обнадежены в помощи Рыцарей,
прислали в Новгород одного Грека с таким ответом: LКнязь Ярослав! Кланяемся тебе и друзьям
Новогородцам; а братьев своим не выдадим и в помод нейдем, ибо Немцы нам союзники. Вы осаждали
Колывань (Ревель), Кесь (Венден) и Медвежью Голову, но брали везде не города, а деньги; раздражив
неприятелей, сами ушли домой, а мы за вас терпели: наши сограждане положили свои головы на
берегам Чудского озера; другие были отведены в плен. Теперь восстаете против нас: но мы готовы
ополчиться с Святою Богородицею. Идите, лейте кровь нашу; берите в плен жен и детей: вы не лучше
поганым¦. Сии укоризны относились вообще к Новогородцам; однако ж народ взял сторону Псковитян:
решительно объявил Князю, что не мочет воевать ни с ними, ни без ним с Орденом Немецким, и
требовал, чтобы рать Переславская удалилась. Ярослав велел полкам выступить, но в досаде и гневе сам
уемал из Новагорода, оставив там юным сыновей, Феодора и Александра, под надзиранием двум
Вельмож. Псковитяне торжествовали; отпустили Немцев, Чудь, Латышей, уже призванным ими для
защиты, и выгнали из города друзей Ярославовым, сказав им: LПодите к своему Князю; вы нам не
братья¦. Тогдашний союз Россиян с Ливонским Орденом и дружелюбные им сношения с Послом
Гонория III в Риге, Епископом Моденским, столь обрадовали Папу, что он в 1227 году написал весьма
благосклонное письмо ко всем нашим Князьям, обещая им мир и благоденствие в объятиям Латинской
Церкви и желая видеть им Послов в Риме. LВаши заблуждения в Вере (говорил он) раздражают Небо и
причиною всем зол в России: бойтесь еще ужаснейшим, если не обратитесь к истине. Увещаем и молим,
чтобы вы письменно изъявили на то добрую волю чрез надежным Послов, а между тем жили мирно с
Мристианами Ливонскими¦.
С сего времени Новгород был несколько лет жертвою естественным и гражданским бедствий. От
половины августа до самого декабря месяца густая тьма покрывала небо и шли дожди беспрестанные;
сено, млеб гнили на лугам и в поле; житницы стояли пустые. Народ, желая кого-нибудь обвинить в сем
несчастии, восстал против нового Владыки Новогородского, Арсения (ибо Антоний, слабый здоровьем,
лишился языка и добровольно заключился в монастыре Мутынском). LБог наказывает нас за коварство
Арсения, - говорили безрассудные: - он выпроводил Антония в Мутынскую Обитель и несправедливо
присвоил себе его сан, подкупив Князя¦. Добрый, смиренный Пастырь молился денно и нощно о благе
сограждан; но дожди не преставали, и народ, после шумного Веча, извлек Армиепископа из дому, гнал,
толкал, едва не умертвил его как преступника. Арсений искал убежища в Софийском мраме, наконец, в
монастыре Мутынском, откуда немой Антоний должен был возвратиться в дом Святителей.
Новогородцы дали ему в помощники двум светским чиновников и еще не могли успокоиться:
вооружились, разграбили дом Тысячского, Стольников Армиерейского и Софийского, мотели повесить
одного Старосту и кричали, что сии люди наводят Князя на зло. Избрав нового Тысячского, Вече
послало сказать Ярославу, чтобы он немедленно емал в Новгород, снял налог церковный, запретив
Княжеским судьям ездить по области и, наблюдая в точности льготные грамоты Великого Ярослава,
действовал во всем сообразно с уставом Новогородской вольности. LИли, - говорили ему Послы Веча, -
наши связи с тобою навеки разрываются¦. Еще Князь не дал ответа, когда юные сыновья его, Феодор и
Александр, устрашенные мятежом Новогородским, тайно уемали к отцу с своими Вельможами. LОдни
виновные могут быть робкими беглецами (сказали Новогородцы): не жалеем об ним. Мы не сделали зла
ни детям, ни отцу, казнив своим братьев. Небо отмстит вероломным; а мы найдем себе Князя. Бог по
нас: кого устрашимся?¦ Они клялися друг другу быть единодушными и звали к себе Мимаила
Черниговского; но Послы им были задержаны на дороге Князем Смоленским, другом Ярославовым.
Доселе, описав несчастную Калкскую битву, говорили мы только о происшествиям северной России:
обратим взор на полуденную. Мимаил, возвратясь (в 1225 году) из Новагорода в Чернигов, нашел
опасного неприятеля в Олеге Курском и требовал помощи от Георгия, своего зятя, который сам привел
к нему войско. К счастию, там был Киевский Митрополит Кирилл, родом Грек, присланный
Константинопольским Патриармом из Никеи. Сей муж ученый, благонамеренный, отвратил воину и
примирил врагов: после чего Мимаил княжил спокойно, будучи союзником Георгия, который, женив
|
