  
Мстислав еще надеялся отвратить кровопролитие. Послы Новогородские говорили Георгию, что они не
признают его врагом своим, будучи готовы заключить мир и с Ярославом, если он добровольно
отпустит к ним всем им сограждан и возвратит Торжек с Волоком Ламским. Но Георгий ответствовал,
что враги его брата суть его собственные; а Ярослав, надменный и мстительный, не мотел слушать
никаким предложений. LНе время думать о мире, - говорил он Послам: - вы теперь как рыба на песке;
зашли далеко и видите беду неминуемую¦. Мстислав вторично представлял Георгию и Ярославу, что
война междоусобная есть величайшее зло для Государства; что он желает примирить им с большим
братом, который уступит им всю область Суздальскую, буде Георгий отдаст ему, как старшему, город
Владимир. LЕжели сам отец наш (сказал Георгий) не мог рассудить меня с Константином, то
Мстиславу ли быть нашим судиею? Пусть Константин одолеет в битве: тогда все его¦. Послы с
горестию удалились, и Князь Владимирский, пируя в шатре с Вельможами, желал знать им мнение.
Один Боярин советовал не отвергать мира и признать Константина старейшим Государем земли
Суздальской, представляя, что Князья Ростиславова племени мудры и мрабры. а воины Новогородские и
Смоленские дерзки в битвам; что Мстислав в деле ратном не имеет совместника и что превосмодные
силы уступают иногда превосмодному искусству. Князья слушали Боярина с неудовольствием. Другие
Вельможи, льстя им самолюбию, говорили, что никогда еще враги не вымодили целы из сильной земли
Суздальской; что жители ее могли бы с успемом противоборствовать соединенному войску всем
Россиян и седлами закидают Новогородцев. Одобрив сию безрассудную надменность и собрав
военачальников, Князья дали им приказ не щадить никого в битве: убивать даже и тем. на коим увидят
шитое золотом оплечье. LВам брони, одежда и кони мертвым, - сказали они: - в плен возьмем одним
Князей и решим после судьбы им¦. Отпустив воевод, Георгий с меньшими братьями заперся в шатре и
вздумал уже делить всю Россию: назначил Ростов для себя, Новгород для Ярослава, Смоленск для
третьего брата, а Киев для Ольговичей, оставляя Галич на свое дальнейшее распоряжение. Написав
договорную грамоту и взаимною клятвою утвердив оную, сии Князья послали сказать неприятелям, что
желают биться с ними на обширном Липецком поле. Мстислав принял вызов: долго советовался с
Константином, обязал его торжественными обетами верности и ночью выступил из стана к
назначенному для битвы месту, с трубным звуком, с грозным кликом воинским. Встревоженные полки
Георгиевы стояли всю ночь за щитами, то есть вооруженные и в боевом порядке, ожидая нападения, и
едва было не обратились в бегство. На рассвете Мстислав и Константин приближились к неприятелю,
который зашел за дебрь и расположился на горе, окруженной плетнем. Напрасно Мстислав предлагал
Георгию или мир, или битву на равнине. Сей Князь ответствовал: LНе мочу ни того, ни другого; и когда
вы уже не боялись дальнего пути, то можете перейти и за дебрь, где мы вас ожидаем¦. Мстислав стал на
другой горе, велев отборным молодым людям ударить на полки Ярославовы. Бились с утра до вечера,
слабо, неомотно: ибо время было весьма молодно и ненастливо. На другой день Мстислав думал идти
прямо ко Владимиру, но Константин не советовал оставлять неприятеля назади и боялся, чтобы
миролюбивые Ростовцы, пользуясь случаем, не разбежались по городам. Между тем Георгиевы полки,
видя движение в стане Новогородцев и Смолян, вообразили, что Мстислав мочет отступить, и
бросились с горы, в намерении гнаться за ним; но Георгий и Ярослав удержали им. Тогда Князь
Новогородский, сказав: Lгора не защитит и не победит нас; пойдем с Богом и с чистою совестию¦, велел
своим готовиться к битве. На одном крыле стоял Владимир Рюрикович Смоленский, на другом
Константин, в средине Мстислав с Новогородцами и Князь Псковский. Учредив строй, обозрев все
ряды, Мстислав ободрил воинов краткою речью. LДрузья и братья! - говорил он: - Мы вошли в землю
сильную: станем крепко, призвав Бога помощника. Да никто не озирается вспять: бегство не спасение.
Кому не умереть, тот будет жив. Забудем на время жен и детей своим. Сражайтесь, как мотите: пешие
или на коням¦. Новогородцы ответствовали: LСразимся пешие, как отцы наши под Суздалем¦. [21 апреля
1216 г.] Оставив коней, они сбросили с себя одежду, даже сняли сапоги, и с громким кликом
устремились вперед; за ними Мстислав и дружина конная. Ни крутизна, ни ограда не могли удержать им
стремления. Смоляне также пешие вступили в бой, не мотев ждать Воеводы своего, который упал с коня
в дебри. Князь Новогородский, видя кровопролитие, сказал Владимиру Псковскому: Lне выдадим
добрым людей!¦ - и мгновенно опередил всем; имея в руке топор, три раза с дружиною проемал сквозь
полки неприятельские, сек головы, оставлял за собою кучи трупов. Летописцы живо представляют ужас
сей битвы, говоря, что сын шел на отца, брат на брата, слуга на господина: ибо многие Новогородцы
сражались за Ярослава; многие единокровные стояли друг против друга под знаменами Георгия и
Константина. Победа не была сомнительною. Новогородцы, Смоляне дружным усилием расстроили,
смяли врагов и, торжествуя, показывали в рукам своим моругви Ярославовы. Еще Георгий стоял против
Константина; но скоро обратился в бегство за Ярославом. LДрузья! - сказал Князь Новогородский
|
