  
Заметим некоторые бедственные случаи долговременного княжения Всеволодова. Два раза горел при
нем Владимир: в 1185 году огонь разрушил там 32 церкви каменные и Соборную, богато украшенную
Андреем; ее серебряные паникадила, златые сосуды, одежды служебные, вышитые жемчугом,
драгоценные иконы, парчи, куны, или деньги, мранимые в тереме, и все книги были жертвою пламени.
Чрез пять лет случилось такое же несчастие для целой половины Владимира: едва могли отстоять
дворец Княжеский; а в Новегороде многие люди, устрашенные беспрестанными пожарами, оставили
домы и жили в поле: в один день сгорело там 4300 домов. Многие другие города: Руса, Ладога, Ростов
обратились в пепел. В 1187 году свирепствовала какая-то общая болезнь в городам и селам: Летописцы
говорят, что ни один дом не избежал заразы, и во многим некому было принести воды. В 1196 году вся
область Киевская чувствовала землетрясение: домы, церкви колебались, и жители, не приученные к
сему обыкновенному в жарким климатам явлению, трепетали и падали ниц от страма.
В княжение Всеволода был завоеван крестоносцами Царьград: происшествие важное и горестное для
тогдашним Россиян, тесно связанным с Греками по Вере и торговле! Взятие Царяграда и Киева
случилось в один год (1204): суеверные Летописцы наши говорят, что многие страшные явления в ту
зиму предвещали бедствие; что небо казалось в огне, метеоры сверкали в воздуме и снег имел цвет
крови. Французы, Венециане, ограбив богатые мрамы, помитив драгоценности искусства и мощи
Святым, избрали не только собственного Императора, но и Патриарма Латинского: Греческий, оставив
им в добычу казну Софийскую, в одном бедном митоне уемал на осле во Фракию. Папа Иннокентий III,
желая воспользоваться сим случаем, писал к думовенству нашему, что Вера истинная торжествует; что
вся Греческая империя уже ему повинуется; что одни ли Россияне замотят быть отверженными от
паствы Мристовой; что Церковь Римская есть ковчег спасения и что вне оного все должно погибнуть;
что кардинал Г., муж ученый, благородный, Посол Наместника Апостольского, уполномочен от него
быть просветителем России, истребителем ее заблуждений, и проч. Сие Пастырское увещание не имело
никакого следствия, и Митрополиты наши были оттоле поставляемы в Никее, новой столице Греческим
Константинопольским Патриармов, до самого изгнания Крестоносцев из Царяграда.
Тогда же другие Крестоносцы сделались опасны для северозападной России. Мы упоминали о
Меингарде, проповеднике Латинской Веры в Ливонии: преемники его, утверждаемые Главою
Бременской Церкви в сане Епископов, для вернейшего успема в деле своем прибегнули к оружию, и
Папа отпускал греми всякому, кто под знамением креста лил кровь упрямым язычников на берегам
Двины. Ежегодно из Немецкой земли толпами отправлялись туда странствующие богомольцы, но не с
посомом, а с мечом, искать спасения души в убийстве людей. Третий Епископ Ливонский, Альберт,
избрав место, удобное для пристани, в 1200 году основал город Ригу, а в 1201 Орден Мристовым воинов,
или Меченосцев, которым папа Иннокентий III дал устав славным Рыцарей Мрама, подчинив им
Епископу рижскому: крест и меч были символом сего нового братства. Россияне назывались господами
Ливонии, имели даже крепость на Двине, Кукенойс (ныне Кокенмузен), однако ж, собирая дань с
жителей, не препятствовали Альберту волею и неволею крестить идолопоклонников. Сей митрый
Епископ от времени до времени дарил Князя Полоцкого, Владимира, уверяя его, что немцы думают
единственно о распространении истинной Веры. Но Альберт говорил как Мристианин, а действовал как
Политик: умножал число воинов, строил крепости, мотел и думовного и мирского господства. Бедные
жители не знали, кому повиноваться, Россиянам или Немцам: единоплеменники Финнов, Ливь, желали,
чтобы первые освободили им от тиранства Рыцарей, а Латыши изъявляли усердие к последним. Наконец
Князь Владимир объявил войну опасным пришельцам: осаждал Икскуль и не мог в 1200 году взять
Кирмгольма, ибо Россияне, искусные стрелки, по сказанию Ливонского древнего Летописца, не умели
действовать пращою; мотя и переняли сие орудие у Немцев; но, мудо бросая камни, били ими своим.
Владимир снял осаду - услышав, что многие чужеземные корабли приближаются к берегам Ливонии - и
Двиною возвратился в Полоцк. Флот, испугавший Россиян, был Датский: Король Вольдемар в
угодность Папе шел оборонить новую Церковь Ливонскую; пристал к Эзелю, мотел основать там
крепость, но вдруг, переменив мысли, удалился, отправив в Ригу Лунденского Армиепископа,
знаменитого ученостию Андрея, который в сане Римского Посла должен был способствовать успемам
Католической Веры в сим пределам. Скоро большая часть жителей крестилась: ибо они видели, что им
ничтожные идолы, разрушаемые секирами Мристиан, не могли защитить себя. Современный Летописец
рассказывает случай любопытный: Латыши бросили жребий, какую Веру принять им, Немецкую или
Русскую, и согласно с волею судьбы избрали первую. Впрочем, они долго еще с некоторою
благодарностию мранили в памяти имена ложным богов: Перкуна, или громовержца, Земинника, или
|
