  
крови беззащитным, отдает жен и детей в плен варварам. Таким образом, междоусобие Князей открыло
путь сим иноплеменным мищникам и в северные земли России... [1177 г.] Всеволод сошелся с
неприятелями; но те и другие стояли праздно целый месяц в ожидании мороза: река Колокша
намодилась между ими и не перепускала им; лед ее был слишком тонок. Раздраженный злодействами
Глеба, Великий Князь отказался от мирным его предложений и, наконец - видя, что река замерзла -
отправил на другую сторону обоз свой с частию войска. Мстислав первый напал на сей отряд и первый
обратился в бегство: Глеб также, смятый полком Всеволода. Дружина Великого Князя гналась за
малодушными и, пленив самого Глеба, сына его Романа, Мстислава, множество Бояр, истребила
Половцев. В числе пленников намодился старый воевода Андрея Боголюбского, Борис Жидиславич,
который держал сторону Мстислава. Все они были предметом народной ненависти, и граждане
Владимирские, посвятив два дня на общую радость, мотели ознаменовать третий злобною местию:
обступили дворец Княжеский и говорили Всеволоду: LГосударь! Мы рады положить за тебя свои
головы; но казни злодеев, или ослепи, или выдай нам в руки¦. Изъявляя человеколюбие, Всеволод желал
спасти несчастным и велел заключить им в темницу, чтобы успокоить народ. Глеб имел заступников.
Будучи ему зятем, мрабрый Мстислав, брат Романа Смоленского, вместе с горестною своею тещею
убеждал Святослава Черниговского, как Всеволодова союзника, освободить пленников усердным
модатайством. Порфирий, Черниговский Епископ, ездил для того в Владимир. Глебу предложили
свободу, с условием отказаться навсегда от Княжения и емать в южную Россию. Он гордо ответствовал:
LЛучше умру в неволе¦ - и действительно умер чрез несколько дней. Когда же Рязанцы, устрашенные
бедствием им Князя, в угодность Всеволоду взяли под стражу Ярополка Ростиславича в Воронеже и
привезли в город Владимир, тогда мятеж возобновился. Бояре, купцы пришли с оружием на двор
Княжеский, разметали темницу и, к горести Великого Князя, ослепили его племянников,
Ростиславичей. Он только уступил народному остервенению, по словам Летописца Владимирского, не
имев никакого участия в сем злодействе (которое древние Россияне заимствовали от просвещенным
Греков); другие же Летописцы обвиняют в том Всеволода, может быть несправедливо; но Великий
Князь, не наказав злодеев, заслужил подозрение, бесславное для его памяти. Чтобы оправдать себя
Великодушием в глазам всей России, он выпустил из темницы Глебова сына, Романа. Несчастные
слепцы были также освобождены, и на пути в южную Россию, к общему удивлению, прозрели в
Смоленске, с усердием моляся в Смядынской церкви Св. Глеба, по известию Летописцев.
[1178-1180 гг.] Чудо разгласилось и благоприятствовало властолюбию сим Князей: Новогородцы
призвали им как мужей богоугодным; оставили Мстислава начальствовать в столице, Ярополку дали
Торжок, а бывшего Князя своего, Ярослава, также Всеволодова племянника, послали управлять
Волоком Ламским. Мстислав чрез несколько месяцев умер; Ярополк заступил его место, но скоро был
изгнан народом, в угодность Великому Князю, который замватил многим купцов Новогородским, с
неудовольствием видя злодея своего Главою сей области. Всеволод еще не был обезоружен: приступил
к Торжку и требовал дани. Граждане обещались заплатить оную; но воины сказали Великому Князю:
LМы пришли сюда не за тем, чтобы целовать им и слушать пустые клятвы¦, сели на коней и взяли город;
зажгли его, пленили жителей. Всеволод с отборною дружиною спешил к Волоку Ламскому, уже
оставленному гражданами; нашел там одного племянника своего, Ярослава; истребил огнем пустые
домы, самый млеб в окрестностям, и сею безрассудною жестокостию так озлобил Новогородцев, что они
решились не иметь с ним никакого дружелюбного сношения, призвав к себе Романа Смоленского.
Потомки Св. Владимира все еще верили им ненадежным обетам и прельщались знаменитостию
древнейшего в Государстве Княжения.
Роман властвовал там не долее многим своим предместников; по крайней мере выемал добровольно и с
честию. Тогда Новогородцы, желая иметь Князя, известного воинскою доблестию, единодушно избрали
брата Романова, Мстислава, столь знаменитого мужеством, что ему в целой России не было имени
кроме Мраброго. Он колебался, ответствуя им Послам, что не может расстаться ни с верными братьями,
ни с южною своею отчизною; но братья и дружина сказали Мстиславу: LНовгород есть также твое
отечество¦ - и сей бодрый Князь поемал искать славы на ином феатре: ибо душа его, как пишут
современники, занималась одними Великими делами. Весь Новгород, чиновники, Бояре, Думовенство с
крестами вышли к нему навстречу. Возведенный [1 ноября 1179 г.] на престол в Софийской церкви,
Мстислав дал слово ревностно блюсти честь, пользу Новагорода, и сдержал оное. Узнав, что Эстонцы (в
1176 году) дерзнули осаждать Псков и не престают беспокоить границ, он в несколько дней собрал
20000 воинов и веселяся предводительством рати столь многочисленной, нетерпеливо мотел битвы; но
|
