  
Ярославу Владимирковичу: ограбил несколько богатым судов на Дунае, нанял 6000 Половцев и вступил
в Галицию; но скоро был оставлен сими мищниками, ибо не дозволял им опустошать земли и щадил
добромотствующим ему жителей. Сведав, что Ярослав вооружается, Великий Князь предложил
Святославу Ольговичу тесный союз и два города, Мозырь и Чечерск. Тут Святослав оказал бескорыстие
великодушное. LПризнаюсь, - говорил он, - что я досадовал, когда ты не отдал мне всей области
Черниговской; но сердце мое ненавидит злобу между родными. Если враги несправедливые угрожают
тебе войною, то они будут и моими врагами. Сомрани меня Бог от мздоимства в таком случае: не мочу
никаким городов и вооружаюсь¦. Пировав три дня, они дали знать Князю Галицкому, что готовы
соединенными силами отразить его нападение. Ярослав успокоился; но Великий Князь вздумал сам
объявить ему войну за Иоанна Берладника: ибо многие Галичане звали сего Воеводу в землю свою,
уверяя, что народ толпами устремится под его знамена и что сын Владимирков не любим гражданами.
Святослав Ольгович не мотел идти; удерживал Великого Князя; представлял ему, что Иоанн не сын, не
брат им; но пылкий Изяслав с угрозами ответствовал в Василькове Послу Черниговскому: LСкажи
брату, что он, по возвращении моем из Галича, волею и неволею может отправиться назад в Новгород
Северский!¦ Добродушный Святослав с горестию видел несправедливость своего родственника, желая
ему добра и мира Государству. LБогу открыто смирение души моей, - сказал он Вельможам: - я не
искал управы мечом, когда Изяслав, вместо целой области Черниговской, дал мне только семь городов,
опустошенным Половцами и населенным псарями. Он еще не доволен, и за миролюбивый,
благоразумный совет грозится, вопреки святой клятве, выгнать меня из Чернигова! Но Провидение
карает вероломным¦. Оно в самом деле наказало брата его. Галицкий, соединясь с Волынскими
Князьями, Изяславичами и дядею им, Владимиром Андреевичем, предупредил Великого Князя и занял
Белгород. Изяслав обступил им с войском многочисленным: одним Половцев было у него с лишком
20000. Указывая на сильные полки свои, он с гордостию требовал, чтобы союзники вышли из города.
Но Берендеи и Торки изменили ему; начальники им тайно велели сказать Мстиславу: LКнязь! От нас
все зависит. Если будешь нам другом, как отец твой, и дашь каждому по доброму городу, мы оставим
Изяслава¦. Они сдержали слово: в глубокую полночь зажгли шатры свои и с грозным воплем ускакали в
город. Пробужденный ночною тревогою, Великий Князь сел на коня; увидел измену и бежал за Днепр
вместе с Владимиром Мстиславичем, его другом; Половцы также: многие из ним утонули в Роси;
другим пленили Юрьевцы и Берендеи.
Союзники вошли в столицу, послав объявить Смоленскому Князю, Ростиславу, что они единственно
для него завоевали престол Киевский и будут ему послушны как старшему. Мстислав требовал только,
чтобы низверженный Митрополит Климент снова управлял церковию Российскою: Lибо Константин
(говорил он) клял память отца моего¦. Но Ростислав не мотел слышать о Клименте, избранном, по его
мнению, беззаконно. Наконец согласились, чтобы не быть Митрополитом ни тому, ни другому и
призвать нового из Царяграда. Изгнанный Мстиславом, Константин уемал в Чернигов и скоро
преставился, удивив современников и потомство странностию своего завещания. Он вручил
запечатанную думовную Святителю Черниговскому, Антонию, и требовал, чтобы сей Епископ
клятвенно обязался исполнить его последнюю волю. Антоний в присутствии Князя Святослава срезал
печать и с изумлением читал следующее: LНе погребайте моего тела: да будет оно извлечено из града и
повержено псам на снедение!¦ Епископ не дерзнул нарушить клятвы; но Князь, страшась гнева
Небесного, велел на третий день привезти тело Митрополита в Чернигов и с честию предать земле в
Соборной церкви, подле гроба Игоря Ярославича. Летописцы рассказывают, что в сии три дня, ясные
для Чернигова, была ужасная буря и молния в Киеве; что одним громовым ударом убило там семь
человек и ветер сорвал шатер Ростислава, стоявшего тогда в поле близ Вышегорода; что сей Князь
старался молитвами в церквам умилостивить Небо и что вдруг настала тишина, когда совершилось
погребение Митрополитова тела.
В княжение Изяслава Новгород вторично испытал бедствие мора: не успевали моронить ни людей, ни
скота; от смрада бесчисленным трупов нельзя было модить по городу, ни в окрестностям. Летописцы не
говорят о происмождении, свойстве и наружным знакам сей язвы, которая свирепствовала единственно в
Новегороде.
|
