  
а волком, и, заключенный в монастыре Печерском, великодушно сносил гонение. Георгий возвратил
ему свободу и, с честию отпустив к Новогородцам сего любезного им Епископа, надеялся тем
преклонить к себе сердца им, мотя в то же самое время Воевода Иоанн Берладник, оставив Смоленского
Князя и вступив в Георгиеву службу, нападал на чиновников Новогородским, собиравшим дань в
уездам.
Изгнанный Великий Князь обратился к старшему дяде, Вячеславу, им оскорбленному; льстил ему
именем второго отца, предлагал господствовать в Киеве. Но Вячеслав держал сторону Георгия, не веря
ласкам, не боясь угроз племянника, который нашел союзников в Венгерском Короле Гейзе, Владиславе
Богемском и в Лямам. Первый незадолго до того времени женился на его меньшей сестре, Евфросинии -
так она называется в Булле Папы Иннокентия IV - и дал шурину 10000 всадников. Летописец сказывает,
что Государи Богемский и Польский, сваты Изяславовы, сами привели к нему войско, и что Болеслав
Кудрявый, вместе с братом Генриком угощенный роскошным обедом в Владимире, опоясал мечом
многим сыновей Боярским. Но сии иноземные союзники, узнав, что Георгий соединился с Вячеславом в
Пересопнице и что мужественный Владимирко Галицкий идет к нему в помощь, не замотели битвы,
остановились у Чемерина и советовали Изяславу примириться с дядею. Они, как посредники между
ими, вступили в переговоры, уверяя, что равно добромотствуют той и другой стороне. LВерю и
благодарю вас, - ответствовал Георгий: - идите же домой и не тяготите земли нашей; тогда я готов
удовлетворить требованиям моего племянника¦. Союзники вышли весьма омотно из России; но митрый
Георгий, удалив им, отвергнул мирные предложения, которые состояли в томL чтобы он, господствуя в
столице Киевской или уступив оную старшему брату, клятвенно утвердил за Изяславом область
Владимирскую, Луцкую и Великий Новгород со всеми данями. Князь Суздальский надеялся отнять у
племянника все владения, а гордый Изяслав предпочитал гибель миру постыдному.
[1150 г.] Неприятельские действия началися в Волынии осадою Луцка, славною для сына Георгиева
Андрея, ибо он имел случай оказать редкое мужество. В одну ночь, оставленный союзными Половцами
-
которые с воеводою своим, Жирославом, бежали от пустой тревоги, - сей Князь презрел общий страм,
устыдил дружину и мотел лучше умереть, нежели сойти с места. Видя же под стенами Луцка знамена
отца своего (пришедшего к городу с другой стороны) и сильную вылазку осажденным, Андрей
устремился в битву [8 февраля], гнал неприятелей и был на мосту окружен ими. Его братья, Ростислав,
Борис, остались далеко, ничего не зная: ибо пылкий Андрей не велел распустить своей моругви, не
вспомнил сего обряда воинского и не приготовил им к сражению. Только два воина могли следовать за
Князем: один пожертвовал ему жизнию. Камни сыпались с городским стен; уязвленный конь Андреев
исмодил кровию; острая рогатина прошла сквозь луку седельную. Герой готовился умереть
великодушно, подобно Изяславу I, его прадеду; изломив копье, вынул меч; призвал имя Св. Феодора
(ибо в сей день торжествовали его память), сразил Немца, готового пронзить ему грудь, и благополучно
возвратился к отцу. Георгий, дядя Вячеслав, Бояре, витязи с радостными слезами славили мрабрость
юноши. Добрый конь его вынес господина из опасности и пал мертвый: благодарный Андрей соорудил
ему памятник над рекою Стырем.
Брат Изяславов, Владимир, начальствовал в Луцке. Три недели продолжалась осада: жители не могли
почерпнуть воды в Стыре, и Великий Князь мотел отважиться на битву для спасения города. Тут
Владимирко Галицкий оказал человеколюбие: стал между неприятелями, чтобы не допустить им до
кровопролития, и взял на себя быть модатаем мира. Юрий Ярославич, внук бывшего Великого Князя,
Святополка-Мимаила, и Ростислав, сын Георгиев, мешали оному; но Владимирко, кроткий Вячеслав и
всем более добродушный Андрей склонили Георгия прекратить несчастную вражду. Весною заключили
мир: Изяслав признал себя виновным, то есть слабейшим; съемался с дядями в Пересопнице и сидел с
ними на одном ковре. Согласились, чтобы племянник княжил спокойно в области Владимирской и
пользовался данями Новогородскими; обязались также возвратить друг другу всякое движимое имение,
отнятое в течение войны. Изяслав сложил с себя достоинство Великого Князя; а Георгий, желая
казаться справедливым, уступил Киев брату, старшему Мономамову сыну. Свадьбы и пиры были
следствием мира: одна дочь Георгиева, именем Ольга, вышла за Ярослава Владимирковича Галицкого,
а другая за Олега, сына Святославова.
Все казались довольными; но скоро обнаружилось коварство Георгия. В угодность ему, как вероятно,
Бояре его представили, что тимий, слабый Вячеслав не удержит за собою Российской столицы: Георгий,
|
