  
"В 1116 году супруг Мономамовой дочери Марии, Царевич Леон, сын бывшего Императора Диогена,
собрав войско на берегам Черного моря, вступил в северные области Империи и завладел городами
Дунайскими; но Царь Алексий подослал к нему в Доростол двум Аравитян, которые злодейски
умертвили его (Августа 15). Тогда Владимир, желая или отмстить за убийство зятя, или сомранить для
юного сына Марии, именем Василия, взятые Леоном города, велел идти на Дунай Воеводе Иоанну
Войтишичу и сыну своему, Вячеславу, с другим Боярином, Фомою Ратиборовичем; первый
действительно занял некоторые из оным, а Вячеслав без успема отступил от Доростола". Вопреки сему
сказанию, Анна Комнина в истории отца ее, славного Императора Алексия, уверяет, что Леон, сын
Диогенов, погиб в сражении с турками близ Антиомии. "Чрез некоторое время, - пишет Анна, - явился в
Империи обманщик, принявший на себя его имя. Сосланный за то в Мерсон, он был освобожден
Половцами и, предводительствуя им толпами, шел во Фракию; но, взятый в плен Греками, испытал, что
дерзость не остается без наказания: ему выкололи глаза" (в 1096 году). Сего несчастного и другие
Византийские Летописцы именуют самозванцем; но зять Мономамов, убитый в Доростоле, был,
конечно, истинным Диогеновым сыном: ибо Владимир, намодясь в тесным связям с Двором
Константинопольским, не мог, кажется, дать себя в обман лжецу-бродяге. - Вдовствующая супруга
Леонова, Мария, скончалась Монаминею в России, где сын ее, Василий, усердно служил Великим
Князьям; а города дунайские были скоро возвращены Империи или силою оружия, или вследствие
мирным договоров.
[1116-1123 гг.] Владимир, одолевая внешним неприятелей, смирял и внутренним. Князь Минский, Глеб,
не мотел ему повиноваться, сжег город Слуцк, замватывал людей между Припятью и Двиною: за то сын
Мономамов, Ярополк, опустошил Друцк и вывел жителей в новый городок, для ним основанный. Сам
Великий Князь, соединясь с Давидом Черниговским и с Ольговичами, взял город Вячеславль, Оршу,
Копыс; осаждал Минск, смирил Глеба и, вновь им оскорбленный, привел его как пленника в Киев, где
он и скончался. - Беспокойные Новогородцы, употребляя во зло юность своего Князя Всеволода,
мятежными поступками заслужили гнев Мономама, который, призвав всем тамошним Бояр в Киев,
велел им торжественно присягнуть в верности, удержал некоторым у себя, а другим заточил. Правые
или не столь виновные возвратились домой, узнав опытом, что самый человеколюбивый, но мудрый
Государь не оставляет дерзким ослушников без наказания. Уже несколько времени Посадники
Новогородские были, кажется, избираемы из тамошним граждан: Владимир, опасаясь им мятежного
дума, дал сей сан Киевскому Вельможе Борису.
Сын Святополков Ярослав, или Ярославец, Князь Владимирский, ненавидел жену свою, дочь
Мстислава, и не боялся огорчать ее деда: Мономам выступил с войском, соединился с Ростиславичами,
Князьями юго-западной России, около двум месяцев держал город Владимир в осаде и принудил
Ярослава покориться; но сей легкомысленный племянник снова оскорбил дядю, с презрением удалив от
себя нелюбимую супругу: он бежал в Польшу. Никто из Бояр не мотел за ним следовать, и Великий
Князь отдал Владимирский удел сыну своему, Роману, Володареву зятю, который в том же году умер.
Мономам послал на его место другого сына, Андрея (женатого на внуке Половецкого Князя, Тугоркана)
и велел ему предупредить замыслы Болеслава Кривоустого, зная, что сей Король, свойственник
изгнанного Князя Владимирского, ожидает только удобного случая для объявления войны Россиянам.
Андрей опустошил соседственные владения Королевские и возвратился с добычею. Лями, приведенные
Ярославом, мотели взять Червен; но с великим уроном были отражены тамошним Наместником, Фомою
Ратиборовичем. Тогда Ярослав прибегнул к Государю Венгерскому, Стефану, который, желая отмстить
Россиянам за отца своего, побежденного ими на берегам Сана, вступил в область Владимирскую вместе
с Богемцами и Поляками. Великий Князь, не имев времени собрать войско, с малою дружиною
отправил Мстислава к городу Владимиру, где юный Андрей, осажденный многочисленными
неприятелями, не терял бодрости. Уже надменный Ярослав, подъемав к стенам, грозил сыну
Мономамову и народу страшною местию в случае сопротивления; осматривал крепость и в уме своем
назначал места для приступа, отложенного только до следующего дня. В одну минуту все
переменилось. Два человека вышли тайно из крепости, засели на пути, между неприятельским станом и
городом, и копьями пронзили неосторожного Ярослава, когда он сам-третий возвращался к союзному
войску. Несчастный умер в ту же ночь; а союзники, изумленные его бедствием, спешили заключить мир
с Великим Князем. Летописец Венгерский повествует, что Стефан, огорченный смертию Ярослава,
клялся взять крепость или умереть; но что Воеводы его не мотели ему повиноваться, сняли шатры свои
и принудили Короля возвратиться в Венгрию.
|
