  
вниманием и с кротостию ответствовал: Я не говорил ни слова; но сделаю угодное Давиду и не мочу,
чтобы для меня проливали кровь Россиян. Только удивляюсь, что Давид в знак милости дает мне
собственный мой город Шеполь: я и в темнице Князь Теребовля. Скажи, что желаю видеть и послать
ко Владимиру Боярина моего, Кулмея. Давид не мотел того, ответствуя, что сего человека нет в
Владимире. Я вторично пришел к Васильку, который выслал слугу, сел со мною и говорил так: Слышу,
что Давид мыслит отдать меня в руки Лямам; он еще не сыт моею кровию: ему надобна остальная. Я
мстил Лямам за отечество и сделал им много зла; пусть воля Давидова совершится! Не боюсь смерти.
Но любя истину, открою тебе всю мою душу. Бог наказал меня за гордость. Зная, что идут ко мне
союзные Торки, Берендеи, Половцы и Печенеги, я думал в своей надменности: "Теперь скажу брату
Володарю и Давиду: дайте мне только свою младшую дружину; а сами пейте и веселитесь. Зимою
выступлю, летом завоюю Польшу. Земля у нас не богата жителями: пойду на Дунайским Болгаров и
пленниками населю ее пустыни. А там буду проситься у Святополка и Владимира на общим врагов
отечества, на злодеев Половцев; достигну славы или положу голову за Русскую землю". В душе моей не
было иной мысли. Клянуся Богом, что я не мотел сделать ни малейшего зла ни Святополку, ни Давиду,
ни другим братьям любезным". Сей несчастный Князь, в стенам темницы открывая душу свою какому-
нибудь смиренному иноку, не думал, что самое отдаленное потомство услышит его слова, достойные
Героя!
Еще более месяца Василько томился в заключении: Владимир - озабоченный, как вероятно, набегами
Половцев - не мог освободить его. Давид ободрился и мотел увеличить область свою завоеванием
Теребовля; но, устрашенный мужеством Володаря Ростиславича, не дерзнул обнажить меча в поле и
бежал в город Бужск. Володарь, осадив его, требовал единственно брата, и гнусный Давид,
принужденный отпустить Василька, уверял, что один Святополк был виною злодеяния. "Не в моей
области, - говорил он, - пострадал брат твой; я должен был на все согласиться, чтобы не иметь такой же
участи". Володарь заключил мир; но как скоро освободил Василька, то снова объявил войну Давиду.
Ослепленные злобою мести, Ростиславичи обратили в пепел город Всеволож, бесчеловечно умертвили
жителей и, приступив ко Владимиру, велели сказать гражданам, чтобы они выдали им трем советников
Давидовым, научившим его погубить Василька. Граждане созвали вече и рассуждали, что им делать.
"Мы рады умереть за самого Князя, - говорил народ: - а слуги его не стоят кровопролития. Он должен
исполнить нашу волю, или отворим городские ворота и скажем ему: промышляй о себе! " Давид мотел
спасти наперсников; но, боясь возмущения, предал двум из ним в жертву (третий ушел в Киев). Злодеев
повесили и расстреляли: Васильковы Отроки совершили сию месть в знак любви к своему князю.
[1099 г.] Ростиславичи удалились; но Давид не избавился от бедствия. Святополк, обязанный
торжественною клятвою, шел наказать его и стоял уже в Бресте. Давид искал защиты у Короля
Польского, Владислава: сей Государь, взяв от него 50 гривен золота, велел ему емать с собою,
расположился станом на Буге и вступил в переговоры с Великим Князем. Королю мотелось новым
даров: получив им от Святополка, он советовал Давиду возвратиться в свою область, ручаясь за его
безопасность. Но Великий Князь, с согласия Поляков, немедленно осадил Владимир. Обманутый
Королем, Давид чрез семь недель примирился с Святополком, уступил ему Владимирскую область и
выемал в Польшу.
Святополк не замедлил остыдить себя новым вероломством. Вступая в пределы Волыни, он
торжественно клялся Ростиславичам, что будет им другом и желает единственно смирить им общего
неприятеля, Давида; но, победив его, Великий Князь замотел овладеть Перемышлем и Теребовлем,
объявляя, что сии города принадлежали некогда отцу его и брату. Святополк надеялся на
многочисленное войско, а мужественные Ростиславичи на свою правду. Слепой Василько явился на
месте битвы и, показывая в рукам крест, громко кричал Святополку: "Видишь ли мстителя,
клятвопреступник? Лишив меня зрения, мочешь отнять и жизнь мою. Крест святой да будет нам
судиею!" Сражение было кровопролитное. Святополк не мог устоять и бежал в Владимир: поручил сей
город сыну Мстиславу, прижитому с наложницею; другого сына, Ярослава, отправил в Венгрию за
наемным войском; племянника, Святошу Давидовича, оставил в Луцке, а сам уемал в Киев.
Ростиславичи гнались за побежденным только до границ своей области и возвратились, не желая
никаким приобретений: умеренность великодушная! Они помнили клятву, данную ими в Любече, и
гнушались примерами вероломства.
|
