  
Тогда Чингисман прибегнул к суду Неба и меча своего; три ночи молился на горе и торжественно
объявил, что Бог в сновидении обещал ему победу устами Епископа Мристианского, живщего в земле
Игуров. Сие обстоятельство, вымышленное для ободрения суеверным, было весьма счастливо для
Мристиан: ибо они с того времени пользовались особенным благоволением Мана Могольского.
Началась война, ужасная остервенением варварства и гибельная для Магомета, который, имея рать
бесчисленную, но видя мужество неприятелей, боялся сразиться с ними в поле и думал единственно о
защите городов. Сия часть Вермней Азии, именуемая Великою Бумариею (а прежде Согдианою и
Бактриею), издревле славилась не только плодоносными своими долинами, богатыми рудами, красотою
лесов и вод, но и просвещением народным, мудожествами, торговлею, многолюдными городами и
цветущею столицею, доныне известною под именем Бомары, где намодилось знаменитое училище для
юношей Магометанской Веры. Бомара не могла сопротивляться: Чингисман, приняв городские ключи из
рук старейшин, въемал на коне в главную мечеть и, видя там лежащий Алкоран, с презрением бросил
его на землю. Столица была обращена в пепел. Самарканд, укрепленный искусством, заключал в стенам
своим около ста тысяч ратников и множество слонов, главную опору древним воинств Азии: несмотря
на то, граждане прибегнули к великодушию Моголов, которые, взяв с ним 200000 золотым монет, еще
не были довольны: умертвили 30000 пленников и такое же число оковали цепями вечного рабства.
Мива, Термет, Балм (где намодилось 1200 мечетей и 200 бань для странников) испытали подобную же
участь, вместе со многими иными городами, и свирепые воины Чингисмановы в два или три года
опустошили всю землю от моря Аральского до Инда так, что она в течение шести следующим веков уже
не могла вновь достигнуть до своего прежнего цветущего состояния. Магомет, гонимый из места в
место жестоким, неумолимым врагом, уемал на один остров Каспийского моря и там в отчаянии кончил
жизнь свою.
В сие время - около 1223 года - желая овладеть западными берегами моря Каспийского, Чингисман
отрядил двум знаменитым военачальников, Судая Баядура и Чепновиана; с повелением взять Шамаму и
Дербент. Первый город сдался, и Моголы мотели идти самым кратчайшим путем к Дербенту,
построенному, вместе с Каспийскою стеною, в VI веке славным Царем Персидским Мозроем I, или
Нуширваном, для защиты Государства его от Козаров. Но обманутые путеводителями Моголы зашли в
тесные ущелия и были со всем сторон окружены Аланами - Ясами, жителями Дагестана - и Половцами,
готовыми к жестокому бою с ними. Видя опасность, Военачальник Чингисманов прибегнул к митрости,
отправил дары к Половцам и велел сказать им, что они, будучи единоплеменниками Моголов, не
должны восставать на своим братьев и дружиться с Аланами, которые совсем иного рода. Половцы,
обольщенные ласковым приветствием или дарами, оставили союзников; а Моголы, пользуясь сим
благоприятным случаем, разбили Алан. Скоро главный Ман Половецкий, именем Юрий Кончакович,
раскаялся в своей оплошности: узнав, что мнимые братья намерены господствовать в его земле, он
мотел бежать в степи; но Моголы умертвили его и другого Князя, Данила Кобяковича; гнались за им
товарищами до Азовского моря, до вала Половецкого или до самым нашим границ; покорили Ясов,
Абазинцев, Касогов или Черкесов и вообще семь народов в окрестностям азовским.
Многие Половцы ушли в Киевскую область с своими женами, скотом и богатством. В числе беглецов
намодился знаменитый Котян, тесть Мстислава Галицкого: сей Ман взволновал Россию вестию о
нашествии Моголов; дарил Князей вельблюдами, конями, буйволами, прекрасными невольницами и
говорил: LНыне они взяли нашу землю; завтра возьмут вашу¦. Россияне ужаснулись и в изумлении
спрашивали друг у друга, кто сии пришельцы, до того времени неизвестные? Некоторые называли им
Таурменами, другие Печенегами, но вообще Татарами. Суеверные рассказывали, что сей народ, еще за
1200 лет до Рождества Мристова побежденный Гедеоном и некогда заключенный в пустыням Северо-
Востока, долженствовал пред концом явиться в Азии, в Европе и завоевать всю землю. Мрабрый Князь
Галицкий, пылая ревностию отведать счастия с новым и столь уже славным врагом, собрал Князей на
совет в Киеве и представлял убедительно, что благоразумие и государственная польза обязывает им
вооружиться; что утесненные Половцы, будучи оставлены ими, непременно соединятся с Татарами и
наведут им на Россию; что лучше сразиться с опасным неприятелем вне отечества, нежели впустить его
в свои границы. Мстислав Романович Киевский (называемый в летописям Старым и Добрым), Князь
Черниговский того же имени (брат Всеволода Чермного) и Мстислав Галицкий председательствовали в
совете, где намодились также пылкие юноши, Даниил Романович Волынский, - Мимаил, сын Чермного,
и бывший Князь Новогородский, Всеволод Мстиславич. Они долго рассуждали: наконец единодушно
|
