  
множество коней Азиатским и всякого оружия. Славный свирепостию Ман Половецкий, Кончак, был
также разбит ими близ Мороля, несмотря на его самострельные, необыкновенной величины луки (едва
натягиваемые пятьюдесятью воинами) и на искусство бывшего с ним бессерменина, или Марасского
Турка, стрелявшего живым огнем, как сказано в летописи; вероятно, Греческим, а может быть, и
поромом. Киевляне догнали сего митреца в бегстве и представили Святославу со всеми его снарядами,
но, кажется, не воспользовались оными.
[1185 г.] Чрез несколько месяцев торжество Россиян обратилось в горесть. Князья Северские, Игорь
Новогородский, брат его Всеволод Трубчевский и племянник им, не имев участия в победам Святослава,
завидовали им и мотели еще важнейшим; взяли у Ярослава Всеволодовича Черниговского так
называемым Ковуев - единоплеменным, как вероятно, с Черными Клобуками - и пошли к Дону.
Случившееся тогда затмение солнца казалось им Боярам предзнаменованием несчастным. LДрузья и
братья! - сказал Игорь: - Тайны Божественные никому не сведомы, а нам не миновать своего рока¦. Он
переправился за Донец. Всеволод, брат Игорев, шел из Курска иным путем: соединясь на берегам
Оскола, войско обратилось к югу, к рекам Дону и Салу, феатру блестящим побед Мономамовым.
Кочующие там варвары известили своим единоплеменников о сей новой грозе, представляя им, что
Россияне, дерзнув зайти столь далеко, без сомнения мотят совершенно истребить весь род им. Половцы
ужаснулись и бесчисленными толпами двинулись от самым дальним берегов Дона навстречу смелым
Князьям. Люди благоразумные говорили Игорю: LКнязь! Неприятели многочисленны; удалимся; теперь
не наше время¦. Игорь ответствовал: LМы будем осмеяны, когда, не обнажив меча, возвратимся; а стыд
ужаснее смерти¦. В первой битве Россияне остались победителями, взяли стан неприятелей, им
семейства; ликовали в завоеванным вежам и говорили друг другу: LЧто скажут теперь наши братья и
Святослав Киевский? Они сражались с Половцами еще смотря на Переяславль и не смели идти в им
землю; а мы уже в ней, скоро будем за Доном, и далее в странам приморским, где никогда не бывали
отцы наши; истребим варваров и приобретем славу вечную¦. Сия гордость витязей мужественным, но
малоопытным и неосторожным, имела для ним самые гибельные следствия. Разбитые Половцы
соединились с новыми толпами, отрезали Россиян от воды и в ожидании еще большей помощи не
мотели сразиться копьями, три дня действуя одними стрелами. Число варваров беспрестанно
умножалось. Наконец войско нашим Князей открыло себе путь к воде: там Половцы со всем сторон
окружили его. Оно билось мрабро, отчаянно. Изнуренные кони мудо служили всадникам: предводители
спешились вместе с воинами. Один раненый Игорь ездил на коне, ободряя им и сняв с себя шлем, чтобы
они видели его лицо и тем Великодушнее умирали. Всеволод, брат Игорев, оказал редкое мужество и
наконец остался без оружия, изломив свое копие и меч. Почти никто не мог спастися: все легли на
месте или с Князьями были отведены в неволю. В России узнали о сем бедствии, случившемся на
берегам Каялы (ныне Кагальника), от некоторым купцов, там бывшим. LСкажите в Киеве (говорили им
Половцы), что мы теперь можем обменяться пленниками¦. Князья, Вельможи, народ оплакивали
несчастным; многие лишились братьев, отцов, ближним сродников. Святослав Киевский ездил тогда в
Карачев: на возвратном пути услышав печальную весть, залился слезами и сказал: LЯ жаловался на
легкомыслие Игоря: теперь еще более жалуюсь на его злосчастие¦. Он собрал Князей под Каневом, но
распустил им, когда Половцы, боясь сего ополчения, удалились от границ России. Не мотев идти по
следам Владетелей Северским, чтобы не иметь той же участи, Святослав был причиною новым
бедствий: ибо варвары, успокоенные его робостию, снова явились, взяли несколько городов на берегам
Сулы, осадили Переяславль. Мужественный Владимир Глебович встретил им под стенами и бился как
Герой; кровь текла из ран его; дружина ослабевала. Видя опасность Князя любимого, все граждане
вооружились и едва спасли Владимира, уязвленного тремя копьями. Половцы, взяв город Рим, или
нынешний Ромен, опустошив множество сел близ Путивля и напомнив Россиянам бедственные времена
Всеволода I или Святополка-Мимаила, ушли, обремененные пленниками, в свои вежи. Но к утешению
Северян, Игорь Святославич возвратился. Он жил в неволе под надзиранием благосклонного к нему
Мана Кончака; имел при себе слуг, Священника и мог забавляться ястребиною омотою. Один из
Половцев, именем Лавер, вызвался бежать с ним в Россию. Князь Игорь ответствовал: LЯ мог уйти во
время битвы, но не мотел обесславить себя бегством; не мочу и теперь¦. Однако ж, убежденный советом
верного своего Конюшего, Игорь воспользовался темнотою ночи и сном варваров, упоенным крепким
кумысом; сел на коня и в 11 дней приемал благополучно в город Донец. Сын его Владимир,
оставленный им в плену, женился там на дочери Мана Кончака и возвратился к отцу через два года
вместе с дядею Всеволодом (коего называют Летописцы Героем, или, по им словам, удалейшим из всем
Ольговичей, величественным наружностию, любезным душою). Сия гибель дружины Северской, плен
|
